Алхимик. Повести и рассказы - Игорь Агафонов

– Да вы в самом деле чокнулись, маманя. С Гертрудой заодно. На пару оно веселее, я понимаю.

– А вот это ты расскажешь ей лично.

Вадим Палыч развернулся и ушёл в свою комнату. А вскоре пришла и Гертруда. Приличная бабёнка, но уж очень суматошная… так что как-то и нет охоты присутствовать при выяснении… и, пожалуй, тут мы с вами перескочим на несколько дней вперёд… Ну да, к более существенному, поскольку ну что может происходить между мужчиной и женщиной, чего мы не знаем? Тем более, с женой, хоть и гражданской.

И всё же почему, почему? – некоторым ещё не надоели сцены ревности и прочие аксессуары семейной жизни. Ну, хорошо, уступим слегка. Во-первых, должна же остаться некая тайна, которая будет держать в напряжении ваше внимание. Во-вторых, искушённому читателю не обязательно излагать общеизвестные прописи, он и без нас сам-сусам… В-третьих, совсем уж искушённый… Кроме того, мы ведь заняты не трактатом, где последовательность мотивировок непреложно обязательна. То есть надо же оставить место для экспромта. Вдруг мы и сами не знаем…

И вот сидит наш Вадим Палыч уже в знакомом нам кафе и выясняет отношения (опять выяснения и куда от них деться?) с Верочкиной мамашей, Жанной Викторовной (хотя сказать мамаша – чересчур сильно: молодая ещё особа, да вы, наверно, помните: она как-то мелькнула у нас перед глазами):

– Зачем вам эта соплюшка, дорогой вы наш проф-фэсор?.. К тому же, у неё жених… из новых… В финансовом плане вряд ли вам потягаться с ним.

– А если это мой шанс? Последний и решительный…

– Да ну, какой шанс, бросьте. Вы хоть и профессор, но содержать эту взбалмошную девчонку вам не по карману, поверьте. Вам больше подошла бы я. Мне тридцать семь. И я уже давно перебесилась. К тому же самостоятельна… в том самом отношении.

– Вы себя предлагаете – всерьёз?

– А почему бы нет? Я свободна.

– Не есть ли это манёвр? Защитить таким способом свою дочь? А потом – до свидания? Адью? После скандала?

– Вы торгуетесь?

– Почему бы и нет? Мы взрослые люди, Жанна Викторовна. Верунчик мне больше по сердцу. Из неё ещё возможно что-то слепить для себя подходящее. Из вас – сомневаюсь, вы сами уже лепить и ваять предпочитаете.

– Больше? Значит, выбор налицо. Вы её не любите. Так.

– Ошибаетесь. Я от неё без ума. Хотя и, в силу своего возраста, не чураюсь практических соображений. Её не испорченность, податливость к альтруизму – залог моего счастья. Пусть недолгого, но…

– Экие словечки употребляете забавные, Вадим…

– Ну, как вы тут, договорились? – это, разумеется, за столик подсаживается Вера.

– Не совсем, – раздумчиво произносит Жанна Викторовна.

И буквально в следующую минуту:

– День добрый!

А вот это для Вадим Палыча поворот, похоже, опять неожиданный, не просчитанный – ай-яй-яй, профессор, негоже садиться в лужу при столь несложном уравнении: к столику подходит молодой человек. Положение становится затруднительным… Вадим Палыч с тревогой смотрит на Верочку, но мы пока не знаем, какой именно немой вопрос мелькает в его глазах (помните, мы пропустили пару эпизодов – последние несколько минут разговора Вадим Палыча с Верой и затем – с Гертрудой), да и Вера также слегка растеряна. Или нет, не растерянна?

– Познакомьтесь, – берёт инициативу в свои холёные ручки Жанна Викторовна. – Вадим Палыч. Сергей. Верунчика ты знаешь – всё ж таки твоя невеста. Пока что.

Сергей протягивает руку и как бы зависает… ну то есть спохватывается и глядит на Жанну Викторовну: что, мол, означает пока что?

Вадим Палыч пожимает крепкую ладонь атлета, при этом думает: «Футболист или каратист?» Рассматривает скуластое симпатичное лицо, встречается со спокойными глазами.

– Вы спортсмен?

– Шахматы.

«Уже легче», – и Вадим Палыч переводит взгляд на Веру, говорит:

– Логика и натиск импонировали мне всегда.

– Мне тоже.

– Вы о чём? – спрашивает Сергей.

– О свадьбе, – поясняет Жанна Викторовна.

– Да? Надеюсь, о нашей с тобой? – поворот головы в сторону Веры.

– Уже нет, – деланно вздыхает Жанна Викторовна.

– То есть?

– Семь лет назад они, видишь ли, заключили договор, – Жанна Викторовна произносит это таким тоном, что понять в точности её интонацию невозможно. – Договор очень оригинальный – пожениться.

Сергей слегка приоткрывает рот и, похоже на то, подсчитывает в уме:

– Семь лет назад? Ты серьёзно? Или опять фокусы? – спрашивает молодой человек, но смотрит не на невесту, а на Вадим Палыча с надеждой, что хотя бы он улыбнётся, затем заметным усилием смещает своё внимание на Веру: – Серьёзно?..

Вадим Палыч наблюдает за мизансценой и лихорадочно размышляет: чем может закончиться сия «шахматная» партия? Отвечает за всех, так как вопрос Сергея выносился как бы к широкой общественности:

– Поглядим – увидим.

– Вы с ума сошли – оба?! Второй жених тут лишний!..

Сергей неожиданно хватает лишнего за галстук левой рукой, а правую заносит… Верочка тут же цепляется и виснет на руке шахматиста. Жанна Викторовна (надо полагать, нечаянно) выплёскивает на сцепившихся свой бокал вина… Отлетают стулья, переворачивается стол, визг, гвалт… Вера кричит:

– Стойте, стойте, я вам всё расскажу! Я вас обманула!

Помаленьку всё успокоилось, все рассаживаются, как прежде. Вадим Палыч поправляет галстук, смахивает с лацкана пиджака капли белого – и то слава Богу, что не красного – вина, делает знак официантам: всё нормально – всего лишь недоразумение. Сергей же продолжает катать желваки на своих крутых разрумяненных скулах, пышет огнём глаз то на Жанну Викторовну, то на Верочку:

– Что расскажешь?! Расска-азывай давай!

И Верочка сообщает – очень деловито, спокойно, с достоинством:

– Я попросила Вадим Паныча подыграть мне…

– Что?

– Ну ты послушай. Разве не ты первый дал повод к ревности? Вот поэтому… я решила проверить: по-настоящему ты любишь меня или нет… Вот и всё, вот и всё.

– Да? – Сергей поворачивается к лишнему жениху. Вадим Палыч, покусывая губу, согласно кивает, про себя же думает: «Интересно бы наверняка знать, всегда ли я буду таким дремучим дурнем?..» – что он имеет в виду, мы, признаться, не догадываемся.

Вечером Вадим Палыч звонит своему приятелю Вене (нам он уже знаком, не так ли, по многочисленным цитатам) и договаривается о встрече в пивной.

И вот они сидят уже за третьей или четвёртой «порцией» и разговор их уже катится без запинок.

– Знаешь, брат, я тут влепился в историю. У-у-у! И сам не пойму, с какого рожна.

– Да уж наслышаны.

– Это от кого?

– Сорока на хвосте… Стулья поменьше ломали б в местах общественных.

– Не может быть. Это ж только-только… Да-а! И что теперь делать? Моя Гертруда…

– Да брось ты. И ничего-ничегошеньки не делай. Сами разберутся. Им в аппетит. Это ж бабы. Бао-бабы – питоны-тритоны-удавы. Главное, не мешать им… не то проглотят в запале. Тебе это надо?

– Хочешь сказать, зря я тебя напрягаю?

– Ну почему. Напротив, разумею так, что лучше все эти дела проговорить вслух, чем будут они трепыхаться в Пучин-ни подсознания.

– Да, ты прав. Но самое интересное вот ведь в чём.

– И в чём же, брат ты мой, и в чём?

– Понимаешь, я думал… игра-игрой… – Вадим Палыч облизал губы и как бы решился: – Я думал, она выберет меня.

– Что? Не понял. Ты хочешь сказать, что не был в курсе её плана?

– Да был я, был в курсе её плана!

– Ну ты авангардист! – И крепыш Веня начинает беззвучно закатываться смехом. – Фу ты – ну ты – вольтануты. Ну ладно кто-то там, невзрачный в смысле интеллекта, но ты, учёный муж!.. Педагог-психолог! Они, эти ребятки, насмотрелись «Окон»1 и бредят теперь исключительно штучками-дрючками. Ты для них кукла тряпичная, крепдешиновая. Поиграют тобой всласть и кинут на капот устаревшей иномарки.

– Не понял, при чём тут иномарка?

– Сленг такой… ихний.

– Да брось ты. Вера… такая чистая. Кристально.

– Ой-ёй-ё-йоё! Ты ещё поплачь от умиления. Пусти мир-ровоз-зренческую слякоть из глаз своих, подёрнутых морщинками. Сегодня она такая, а завтра о ней сам же и скажешь: с такой сучкой надо встречаться исключительно перед случкой, ну и в день получки, конечно, да и то деньги в форточку с осторожностью, не то пальцы откусит. Нет разве? Тут, братка мой, всегда нужно помнить и различать: одни особи на самом деле учатся на чужих ошибках, а другие, наоборот, подражать начинают всякой всячине, мартышничать. Вот и Верунчик твой… соблазнилась. Как она ещё на телевидение тебя не вытащила – в какейное-нибудь шоу, наподобие «Семейное лоно». Ну всё, ладно, не горюй, переболеешь. Помнишь мой афоризм: «Привязанность разрушается долгим отсутствием присутствия». Классика! Почему не слышно аплодисментов?